Родной любимый дом
Может показаться, что эта история старинного дома больше похожа на подборку сюжетов из фильмов, но этот дом на самом деле существовал и семья рассказывала все это, реально пережив. Эта история началась в 1982 и закончилась в 1989 г.
Старинные дома старинного города живут своей жизнью, вернее, до сих пор переживают жизни своих прежних жильцов, скучают по ним и, как настоящие старики, ворчат на молодое поколение горожан. Старинный родовой дом, построенный в XIX веке, стоял в зоне сноса. Как раз семье выделили дачный участок. Они разобрали его и собрали на новом месте. Когда шла перевозка, водитель попал в аварию и получил серьезную травму.
Дом поставили в низком месте участка потому, что поставленный на пригорке, он бы сильно выделялся на фоне маленьких коробочек самодельных наскоро сколоченных домиков соседей. Огромный дом из толстых бревен лиственницы 12 на 16 метров, конечно, почерневший от времени, был перенесен на новое место полностью, вместе с резными фризами и водостоками, вычурными наличниками окон с открывающимися створками. Пришлось только кованную фигурную округлую крышу с резными кружевами по периметру и флюгером оставить, она не разбиралась – мастер-клёпочник когда-то постарался на славу. Огромная русская печь легла на новом участке горой кирпичей.
В этом доме жили несколько поколений семьи. В нем была мебель: круглый стол периода позднего феодализма, самодельные лавки (судя по их следам, глубоко продавившихся в лиственничных полах) были со времени постройки дома, стулья 1920х годов и огромный черный изнутри и снаружи шкаф до потолка, сделанный на заказ тоже на заре установления советской власти. Прежние жильцы любили дом. Женщины оставили в нем вышитые крестиком занавески, прикроватные настенные ковры, абажуры ламп и другие мелочи. Все это приданое дома молодое поколение заботливо собрало в огромный окованный сундук, перевезло и установило на прежние места собранного на новом месте дома.
Стали жить, культивировать участок, знакомиться с соседями. Когда чистили участок от травы, сложили ее в кучу поодаль и стали жечь небольшими партиями в бочке. Специально выбрали день и время, чтобы не было ветра. И одна искра попала на землю. Она должна была погаснуть, потому что там было все очищено, гореть там было нечему. Но огонь стал перебираться с одной соломинки на другую соломинку поверх мокрой земли. Когда это увидели, то, конечно, сразу затоптали следующую соломинку. Но странность была в том, что эти соломинки вели огонь прямиком к дому. Страшно представить, что могло случиться! Дом-то сухой, мог вспыхнуть, как спичка.
Странность была в том, что молодая семья наследников, поселившись на лето в этом доме, ощущали тяжесть и тревогу. На участке было хорошо, но стоило зайти в дом, то сразу нервы подсказывали, что вон из того угла на тебя кто-то смотрит. Из-за буфета некто приготовился тронуть твои волосы, как только пройдешь рядом. Черный шкаф уже приоткрылся, чтобы, когда ты отвернешься, из него показалось какое-то лицо. Поэтому дачники в дом заходили только по необходимости, например, поесть или поспать.
А когда наступала летняя белая ночь, становилось совсем страшно. Незримые взгляды прямо пронзали со всех сторон лежащего на огромной кровати. Пусть в комнате было светло, но резные высокие ножки кровати и толстая гусиная перина 50х годов оставляли много места для фантазии, что может находиться там внизу. А если шел дождь, то страху становилось много-много больше… Шум дождя создавал эффект эха под высокими черными потолками, перечеркнутыми черными огромными балками. Звук шуршания травы под дождем имитировал, будто реально кто-то ходит под окнами. Когда был звук отдельной сорвавшейся крупной капли, то уже становилось ясно, что именно сейчас все, что пронзало взглядом, проявится и набросится на тебя, защищенного только тонким одеялом и веками зажмуренных глаз.
Страху добавляли звуки скрипа мебели. Особенно характерным был скрип двери черного шкафа. Чтобы он не издавал звуков, двери крепко заклинивали куском газеты, но это не помогало. Ночью они скрипели, а утром они всегда были приоткрыты. Причем приоткрытым был даже его массивный нижний выдвижной ящик.
Половицы были очень крепкими, они никогда не скрипели, но тишине дома и днем и ночью были слышны легкие шаркающие шаги. Иногда были какие-то вздохи, иногда сквозь них был слышен хриплый голос. Это тоже была причина, чтобы проводить время на улице с комарами.
Еще одним странным предметом в доме было старинное зеркало. Его место было в зале на стене. Его массивная рама со скромным резным украшением была покрыта толстым слоем лака. Его стекло было неровным из-за технологий времени его создания, серебряная амальгама уже поплыла. Отражение в нем немного искажалось и белесые пятна плавали по нему, будто призраки. Замечать это постоянно на фоне других странностей было невыносимо, поэтому оно было спрятано в сундук.
Кроме этих были и другие странности. Когда становилось тихо днем или ночью, то в полной тишине и прохладе дома слышался звон ложки о чашку, будто кто-то помешивает сахар в чае. Поэтому домочадцы оставляли ложки рядом с чашками, а не внутри. То же и с вилками и другими приборами. Когда заправляли кровати утром, то днем на толстых перинах появлялся след, будто кто-то лежал поверх покрывал, пока люди на солнышке в компании комаров проводили лето.
Когда это все надоело, семья решила сделать пристрой, типа террасы, чтобы там кушать. Сделали. И проводили лето там. И поздно вечером все, вздыхая, скопом заходили в дом и юркали в свои помятые незнамо кем кровати и замирали до утра. И так получилось, что в тесной террасе проистекала вся жизнь, а в огромные холодные комнаты люди заходили только спать. Причем у них стали сдавать нервы, они стали раздражительными, нервными, вспыльчивыми. Потом решили отдавать эту дачу на лето пожить знакомым и родственникам.
Некровные родственники счастливо жили в этом доме, не ощущая вообще ничего. Но их собаки, боялись заходить, предпочитая проводить летние ночи с комарами. Однажды родственники, уходя в город по делам, заперли собаку в доме. Они задержались и переночевали в городе и вернулись только следующим днем. Уже по дороге они слышали вой и лай собаки. Собака вырвалась из дома и убежала. И больше они не видели своего друга.
Это было так удивительно, что семья стала задаваться вопросом, почему так происходит? Старые люди удивлялись, но говорили, что старый дом со своего места не стоило трогать, но если такое произошло, то оклад надо было поменять. Но ведь так и было сделано. И при новоселье был алгыс и угощение и все прочее, что считается обязательным. Предположили, что старые вещи, занавески и прочее, могут быть причиной, но даже когда их не доставали из сундука и повесили все новое, это не прекратилось.
Этот дом таки сгорел. Причем сгорел эпично. Когда семья пришла посмотреть на происшествие (им позвонили пожарные), они увидели, что дом как стоял, так и стоит. Все сгорело дотла, но форму держит. И наличники, и фризы, и рамы. Только стекла, тоже XIX века, расправились и зелеными каплями сверкали по периметру в траве. Новая терраса и оклад остались нетронутыми, а старые части, даже мебель, сгорели, но сохранили форму, оставаясь на своих местах. Все это черным углем стояло на весеннем солнце и звонко трещало.
Когда раньше семья даже просто приближалась к этому дому, душу охватывало беспокойство и нервозность. А сейчас ничего не было, только спокойствие и облегчение.
Вспоминая свою летнюю жизнь тех лет, семья делилась впечатлениями того ужаса. Когда они там жили, все бодрились и не показывали виду, как им там страшно, особенно родители. Они очень старались казаться беспечными, но дети все равно видели, что это неправда. Шарканье, оказывается, они списывали на скрип веток о дом снаружи, но ведь дом стоял на пустом месте, даже травы выше колена вокруг не было. Вздохи они списывали на тех, кто спал в других комнатах, будто это они во сне сопели и вздыхали. Но, детальнее вспомнив, в каком смятении они шли спать и как лежали, боясь пошевелиться и допоздна не могли уснуть, отмели эту версию, припомнив, что это бывало и днем. Зато сейчас выросшие дети с удовольствием смотрят фильмы ужасов и вспоминают свое детство на даче.
Семья решила, что старый дом обиделся на что-то, например, на перенос на новое место. Возможно, ему не понравилось новое поколение. Или в нем жили призраки всех прежних поколений и для нового места уже не нашлось. Этот дом был свидетелем и частью важных вех истории города, страны и, конечно, семьи, рода. Вспоминая, как невероятно этот дом хотел сгореть с самого начала и точно так же еще пару раз, его утрату стало вынести немного легче. Так стоят и уходят старинные дома, свидетели эпох и истории рода.
